"Ищи деловитого, дельного, Не сбившегося с пути; Такого, как я, неподдельного, Тебе все равно не найти!"
Dance me to your beauty with a burning violin Dance me through the panic 'til I'm gathered safely in Lift me like an olive branch and be my homeward dove
Dance me to the end of love Dance me to the end of love
Let me see your beauty when the witnesses are gone Let me feel you moving like they do in Babylon Show me slowly what I only know the limits of
Dance me to the end of love Dance me to the end of love
Dance me to the wedding now, dance me on and on Dance me very tenderly and dance me very long We're both of us beneath our love, we're both of us above
Dance me to the end of love Dance me to the end of love
Dance me to the children who are asking to be born Dance me through the curtains that our kisses have outworn Raise a tent of shelter now, though every thread is torn
Dance me to the end of love Dance me to the end of love
Dance me to your beauty with a burning violin Dance me through the panic till I'm gathered safely in Touch me with your naked hand or touch me with your glove
Dance me to the end of love Dance me to the end of love Dance me to the end of love
А. Суркову
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою, Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!- И снова себя называли солдатками, Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами, Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз: Деревни, деревни, деревни с погостами, Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей, Крестом своих рук ограждая живых, Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина - Не дом городской, где я празднично жил, А эти проселки, что дедами пройдены, С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою Дорожной тоской от села до села, Со вдовьей слезою и с песнею женскою Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом, По мертвому плачущий девичий крик, Седая старуха в салопчике плисовом, Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их? Но, горе поняв своим бабьим чутьем, Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые, Покуда идите, мы вас подождем.
"Мы вас подождем!"- говорили нам пажити. "Мы вас подождем!"- говорили леса. Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется, Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища На русской земле раскидав позади, На наших глазах умирали товарищи, По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют. Но, трижды поверив, что жизнь уже вся, Я все-таки горд был за самую милую, За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано, Что русская мать нас на свет родила, Что, в бой провожая нас, русская женщина По-русски три раза меня обняла.
В полях за Вислой сонной Лежат в земле сырой Сережка с Малой Бронной И Витька с Моховой.
А где-то в людном мире Который год подряд Одни в пустой квартире Их матери не спят.
Свет лампы воспаленной Пылает над Москвой В окне на Малой Бронной, В окне на Моховой.
Друзьям не встать. В округе Без них идет кино. Девчонки, их подруги, Все замужем давно.
Пылает свод бездонный, И ночь шумит листвой Над тихой Малой Бронной, Над тихой Моховой.
Но помнит мир спасенный, Мир вечный, мир живой Сережку с Малой Бронной и Витьку с Моховой
Бьется в тесной печурке огонь, На поленьях смола, как слеза, И поет мне в землянке гармонь Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты В белоснежных полях под Москвой. Я хочу, чтобы слышала ты, Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко-далеко. Между нами снега и снега. До тебя мне дойти нелегко, А до смерти — четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло, Заплутавшее счастье зови. Мне в холодной землянке тепло От моей негасимой любви.
Нет, Не до седин, Не до славы Я век свой хотел бы продлить, Мне б только До той вон канавы Полмига, Полшага прожить;
Прижаться к земле И в лазури Июльского ясного дня Увидеть оскал амбразуры И острые вспышки огня.
Мне б только Вот эту гранату, Злорадно поставив на взвод… Всадить её, Врезать как надо, В четырежды проклятый дзот, Чтоб стало в нём пусто и тихо, Чтоб пылью осел он в траву!
…Прожить бы мне эти полмига, А там я сто лет проживу!
Я убит подо Ржевом, В безыменном болоте, В пятой роте, на левом, При жестоком налете. Я не слышал разрыва, Я не видел той вспышки,-- Точно в пропасть с обрыва -- И ни дна ни покрышки. И во всем этом мире, До конца его дней, Ни петлички, ни лычки С гимнастерки моей. Я -- где корни слепые Ищут корма во тьме; Я -- где с облачком пыли Ходит рожь на холме; Я -- где крик петушиный На заре по росе; Я -- где ваши машины Воздух рвут на шоссе; Где травинку к травинке Речка травы прядет, -- Там, куда на поминки Даже мать не придет. Подсчитайте, живые, Сколько сроку назад Был на фронте впервые Назван вдруг Сталинград. Фронт горел, не стихая, Как на теле рубец. Я убит и не знаю, Наш ли Ржев наконец?
Только пепел знает, что значит сгореть дотла. Но я тоже скажу, близоруко взглянув вперед: не все уносимо ветром, не все метла, широко забирая по двору, подберет. Мы останемся смятым окурком, плевком, в тени под скамьей, куда угол проникнуть лучу не даст. И слежимся в обнимку с грязью, считая дни, в перегной, в осадок, в культурный пласт. Замаравши совок, археолог разинет пасть отрыгнуть; но его открытие прогремит на весь мир, как зарытая в землю страсть, как обратная версия пирамид. "Падаль!" выдохнет он, обхватив живот, но окажется дальше от нас, чем земля от птиц, потому что падаль - свобода от клеток, свобода от целого: апофеоз частиц.
ЗАПОВЕДЬ СКОРБИ
Когда пред часом сердце наго В кровавой смуте бытия, Прими свой трудный миг, как благо, Вечерняя душа моя.
Пусть в частых пытках поникая, Сиротствует и плачет грудь, Но служит тайне боль людская И путь тревоги - Божий путь...
И лишь, творя свой долг средь тени, Мы жизнью возвеличим мир И вознесем его ступени В ту высь, где вечен звездный пир..
И вещий трепет жизни новой, Скорбя, лишь тот взрастит в пыли, Кто возлюбил венец терновый И весь отрекся от земли...
БЕСПЕЧНОСТЬ
Мой день певуче-безмятежен, Мой час, как облачко, плывет И то, что вечер неизбежен, Меня к унынью не зовет...
В лесу ли вихрь листвой играет, Иль мчит поток волну свою,— Все, все мой дух вооружает Живым доверьем к бытию...
Мой путь — по божьему указу — Светло направлен в ширь долин, Где ясен мир, привольно глазу, Где я с мечтой своей один...
Все выше солнце — тень короче,— И пусть затем скудеет зной, Еще не скоро холод ночи Дохнет безвестной тишиной...
Когда же золотом и кровью Заблещет вечер в небесах, Я с тихим жаром и любовью Благословлю дорожный прах...
И в час, когда волна дневная Отхлынет прочь, за край земли, Мой дух заманит тьма ночная В глубины звездные свои...
*** Стараясь ладить с богом, лицемеры Святыни охраняют от обид; Но кто казнит людей во имя веры, Тот бога своего не пощадит.
*** Что ты ни говори, но рушить смысла нет Сто хижин, чтоб один построить минарет.
да, поэту часто удается точнее выразиться, чем политику или философу. А мысль очень актуальна сейчас и наверное всегда будет
У КАМИНА
Наплывала тень... Догорал камин, Руки на груди, он стоял один,
Неподвижный взор устремляя вдаль, Горько говоря про свою печаль:
"Я пробрался в глубь неизвестных стран, Восемьдесят дней шел мой караван;
Цепи грозных гор, лес, а иногда Странные вдали чьи-то города,
И не раз из них в тишине ночной В лагерь долетал непонятный вой.
Мы рубили лес, мы копали рвы, Вечерами к нам подходили львы.
Но трусливых душ не было меж нас, Мы стреляли в них, целясь между глаз.
Древний я отрыл храм из-под песка, Именем моим названа река.
И в стране озер пять больших племен Слушались меня, чтили мой закон.
Но теперь я слаб, как во власти сна, И больна душа, тягостно больна;
Я узнал, узнал, что такое страх, Погребенный здесь, в четырех стенах;
Даже блеск ружья, даже плеск волны Эту цепь порвать ныне не вольны..."
И, тая в глазах злое торжество, Женщина в углу слушала его.
Приезжайте. Не бойтесь. Мы будем друзьями, Нам обоим пора от любви отдохнуть, Потому что, увы, никакими словами, Никакими слезами ее не вернуть.
Будем плавать, смеяться, ловить мандаринов, В белой узенькой лодке уйдем за маяк. На закате, когда будет вечер малинов, Будем книги читать о далеких краях.
Мы в горячих камнях черепаху поймаем, Я Вам маленьких крабов в руках принесу. А любовь - похороним, любовь закопаем В прошлогодние листья в зеленом лесу.
И когда тонкий месяц начнет серебриться И лиловое море уйдет за косу, Вам покажется белой серебряной птицей Адмиральская яхта на желтом мысу.
Будем слушать, как плачут фаготы и трубы В танцевальном оркестре в большом казино, И за Ваши печальные детские губы Будем пить по ночам золотое вино.
А любовь мы не будем тревожить словами Это мертвое пламя уже не раздуть, Потому что, увы, никакими мечтами, Никакими стихами любви не вернуть.
*****
Вы похожи на куклу в этом платьице аленьком, Зачесанная по-детски и по-смешному. И мне странно, что Вы, такая маленькая, Принесли столько муки мне, такому большому.
Истерически злая, подчеркнуто пошлая, За публичною стойкой - всегда в распродаже, Вы мне мстите за все Ваше бедное прошлое - Без семьи, без любви и без юности даже.
Сигарета в крови. Зубы детские, крохкие. Эти терпкие яды глотая, Вы сожжете назло свои слабые легкие, Проиграете в "дайс" Вашу жизнь, дорогая,
А потом, а потом на кладбище китайское, Наряженная в тихое белое платьице, Вот в такое же утро весеннее, майское Колесница с поломанной куклой покатится
И останется... песня, но песня не новая. Очень грустный и очень банальный сюжет Две подруги и я. И цветочки лиловые. И чужая весна. Только Вас уже нет.
******
Какое мне дело, что ты существуешь на свете, Страдаешь, играешь, о чем-то мечтаешь и лжешь, Какое мне дело, что ты увядаешь в расцвете, Что ты забываешь о свете и счастья не ждешь.
Какое мне дело, что все твои пьяные ночи Холодную душу не могут мечтою согреть, Что ты угасаешь, что рот твой устало-порочен, Что падшие ангелы в небо не смеют взлететь.
И кто виноват, что играют плохие актеры, Что даже иллюзии счастья тебе ни один не дает, Что бледное тело твое терзают, как псы, сутенеры Что бедное сердце твое превращается в лед.
Ты - злая принцесса, убившая добрую фею, Горят твои очи, и слабые руки в крови. Ты бродишь в лесу, никуда постучаться не смея, Укрыться от этой, тобою убитой любви.
Какое мне дело, что ты заблудилась в дороге, Что ты потеряла от нашего счастья ключи. Убитой любви не прощают ни люди, ни боги. Аминь. Исчезай. Умирай. Погибай и молчи.
...отдавал себе отчет И в словах и в поведенье, Но взаймы ни Бог, ни черт Не давал ни разу денег, Переигрывал судьбу, Мог любить и ненавидеть, В белых тапочках в гробу Никого не тщился видеть, Мог играть и без струны -- Дескать, вывезет кривая -- И терпеть не мог войны, Потому что убивают. ...отдавал себе отчет В сроках жизни и дистанций, Выпал нечет или чет -- Все равно. Он отчитался.
О.Ладыженский
Дождь пробежался по перилам И простучал по кирпичам. Того, что ты наговорила, Дождю за ночь не настучать. А я молчу. Я, как свеча, привык молчать.
Нет мест в осеннем дилижансе, Напрасно мухой в стекла бьюсь, Ты навсегда переезжаешь, А я, как мебель остаюсь. И не пою, и не смеюсь -- один стою.
Перечеркнув окно собою, Я заслоню ночную дрожь, И нет ни ревности, ни боли -- Есть только ты, и ночь, и дождь... Уйдешь? Ну что ж... Чего ты ждешь? Уже идешь?
Сегодня перечитываю последних (увы!) русских Великих Поэтов..
Порой умирают боги — и права нет больше верить Порой заметает дороги, крестом забивают двери И сохнут ключи в пустыне, а взрыв потрясает сушу, Когда умирает богиня, когда оставляет души Огонь пожирает стены и храмы становятся прахом И движутся манекены не ведая больше страха Шагают полки по иконам бессмысленным ровным клином Теперь больше верят погонам и ампулам с героином Терновый венец завянет, всяк будет себе хозяин Фольклором народным станет убивший Авеля Каин Погаснет огонь в лампадах, умолкнут священные гимны Не будет ни рая, ни ада, когда наши боги погибнут Так иди и твори, что надо, не бойся, никто не накажет Теперь ничего не свято...
*****
Ударение на слоге выше прописной строки Мишка, спрятанный в берлоге, вам напишет от руки Ночь под лесом так спокойна, так проста его постель Равнодушна, как подушка, монотонна, как свирель Свежесорванного утром календарного листка Старовыеденных формул о строении желтка Растворимый серый ежик, что от пепла был рожден Собирался в гости к другу, да метлою он сметен Вместе с грустными сверчками и обрывками стихов Вместе с нотными значками и колонией бычков Подхватили, закружили и сложили в уголок Поразмыслив, вокруг кучи очертил квадрат мелок Встали стенки, села крыша, прилегло к двери крыльцо У оконца ежик пишет другу Мише письмецо: Миша, может будет буря, может рухнет потолок Может, зря я растерялся, затерявшись в уголок Может, завтра будет лето, вторник выйдет за средой Может, камень обернется родниковою водой...
***
Отпусти, пойду. За углом мой дом Где все ждут, не спят, где открыта дверь, Где в окно глядят и на шум бегут На простом столе лампа теплится. Отпусти, пора. Ждет Печаль сидит В печку щепочку бросит склонится, Вскинет голову..ветер прошумел Тронет бороду, глянет в сторону Отпусти, прошу. До угла верста Пробежать в ночи, не запутаться У ворот Печаль встанет сгорбленным Старичком седым да понурится Отпусти, молю печка топится Уголек упал на дощатый пол, Опрокинулась лампа яркая, Занялась огнем занавесочка Отпусти скорей — дом в огне стоит! Бревна рушатся искры сыплются, А печаль бредет, чает встретиться Всем прохожим в глаза заглядывает Отпусти меня побегу туда Он в дыму идет, задыхается, Пепел по ветру подымается Да в глаза летит воспаленные Отпусти, злодей, что ж ты делаешься! Подвернулась нога на камушке, Нету силы встать, чем дышать ему? Полечу стрелой - может, выживет... Отпусти...
***
Мне придётся отползать... От объявленья войны - на все четыре струны, От узколобой весны - во все четыре стены, От подгоревшей еды - за все четыре беды, От поколения зла в четыре чёрных числа. Накинуть старый мундир, протёртый кем-то до дыр... Мне придётся обойтись... Без синих сумрачных птиц, без разношёрстных ресниц. Да переправить с утра, что не сложилось вчера, Оставить грязный вагон и продолжать перегон По неостывшей золе на самодельной метле. Раскинуть руки во сне, чтоб не запнуться во тьме... Мне придётся променять... Осточертевший обряд на смертоносный снаряд, Скрипучий стул за столом на детский крик за углом, Венок из спутанных роз на депрессивный психоз, Психоделический рай на три засова в сарай. Мне все кричат: "берегись..."
(с) Янка
Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя
Идёт смерть по улице, несёт блины на блюдце Кому вынется — тому сбудется Тронет за плечо, поцелует горячо Полетят копейки из-за пазухи долой
Зубастые колёса завертелись в башке В промокшей башке под бронебойным дождём Закипела ртуть, замахнулся кулак — Да только если крест на грудь, то на последний глаз пятак
Моя мёртвая мамка вчера ко мне пришла Всё грозила кулаком, называла дураком Предрассветный комар опустился в мой пожар И захлебнулся кровью из моего виска
А сегодня я воздушных шариков купил Полечу на них над расчудесной страной Буду пух глотать, буду в землю нырять И на все вопросы отвечать: "ВСЕГДА ЖИВОЙ"
Светило солнышко и ночью и днём Не бывает атеистов в окопах под огнём Добежит слепой, победит ничтожный Такое вам и не снилось
Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя
***
Трогательным ножичком пытать свою плоть Трогательным ножичком пытать свою плоть До крови прищемить добровольные пальцы Отважно смакуя леденцы на палочке Целеустремлённо набивать карманы Мёртвыми мышатами, живыми xуями Шоколадными конфетами И нерукотворными пиздюлями На патриархальной свалке устаревших понятий Использованных образов и вежливых слов Покончив с собою, уничтожить весь мир ПОКОНЧИВ С СОБОЮ — УНИЧТОЖИТЬ ВЕСЬ МИР
Мастерство быть излишним, подобно мне Мастерство быть любимым, подобно петле Мастерство быть глобальным, как печёное яблоко Искусство вовремя уйти в сторонку Искусство быть посторонним Искусство быть посторонним
Новейшее средство для очистки духовок От задохнувшихся по собственной воле Новейшее средство для очистки верёвок От скверного запаха немытых шей Новейшее средство находить виновных Новейшее средство находить виновных
РУССКОЕ ПОЛЕ ЭКСПЕРИМЕНТОВ
За открывшейся дверью — пустота Это значит, что кто-то пришёл за тобой Это значит, что теперь ты кому-то Понадобился
А снег всё идёт, а снег всё идёт Русское поле источает снег
Иных хоронили в упаковке глазёнок Иных хоронили в упаковке газет
А то, что на бойне умертвили бычка На то всеобщая радость, всеобщая гордость Всеобщая ненависть, всеобщая воля Всеобщая воля да всеобщая старость
Набить до отказа собой могилу Это значит наследовать землю Что же такое наследовать землю Это значит исчерпать терпение Что и требовалось доказать Что и требовалось доказать
В дверной глазок — в замочную щель Гениальные мыслишки — мировые войнушки Неофициальные пупы земли Эмалированные части головных систем Инстинктивные добровольцы Во имя вселенной и хлебной корочки Люди с большой буквы Слово <<люди>> пишется с большой буквы
Свастика веры стянула лица Вавилонская азбука налипла на пальцах Исторически оправданный метод Пожирания сырой земли Это ли не то, что нам надо?! Это ли не то, что нам надо?!
А поутру они неизбежно проснулись Не простудились — не замарались Называли вещи своими именами Сеяли доброе, разумное, вечное Всё посеяли, всё назвали Кушать подано — честь по чести На первое были плоды просвещения А на второе — кровавые мальчики
Орденоносный господь победоносного мира Заслуженный господь краснознамённого страха Праведный праздник для правильных граждан Отточенный серп для созревших колосьев
Яма как принцип движения к солнцу Кашу слезами не испортишь нет
Полные сани девичьим срамом Полные простыни ребячьим смрадом Девичьи глазки, кукушкины слёзки А также всякие иные предметы
Так кто погиб в генеральном сраженьи Кто погиб в гениальном поражении За полную чашку жалости В сталинградской битве озверевшей похоти?
Самолет усмехнулся вдребезги В бугорок обетованной земли Самолет усмехнулся вдребезги В бугорок обетованной землицы
А свою любовь я собственноручно Освободил от дальнейших неизбежных огорчений Подманил её пряником Подманил её пряником Изнасиловал пьяным жестоким ботинком И повесил на облачке, словно ребенок СВОЮ НЕЛЮБИМУЮ КУКЛУ
Словно иней, сердобольный смех Словно иней, сердобольный смех Словно иней, сердобольный смех Словно валится на... на... на РУССКОЕ ПОЛЕ ЭКСПЕРИМЕНТОВ
Відповісти
Поперед.
Зміст
Наступ.
Гілками
это - роскошь! спасибо
