Виски (4/127) / Пивна в шинку

так, к слову.

Отрывок из книги

Главный герой в дорогом бутике:

"Ща вы, братцы, тоже малость подвиснете: Lagavulin. Islay Single Malt Scotch Whisky. Это по крайней мере звучит. Весомо так. Внушительно. И цифры - смотрятся. Выдержка - 16 лет. Цена - 26 латов 40 сантимов. По части <крашеной водки>, всех этих гурмански-выпендрежных коньяков и прочих вискарей, Вадим не был ни знатоком, ни ценителем. Что <сингл молт> - это круто, он слышал. Но привлекло его главным образом то не могущее не иметь тайного смысла обстоятельство, что стоил темного стекла пузырь с неброско-аристократической этикеткой и, опять же, странно по-свойски звучащим для русского уха именем примерно столько, сколько лежало сейчас в вадимовом лопатнике. Он принялся пересчитывать наличность. Ну да, двадцать пять, шесть латей. Мелочь. Тридцать, тридцать пять - ха! Вот будет прикол: Тридцать шесть, семь, восемь, восемь!: Девять. Нет, одного не хватает. Надо же - всего одного сантима! Он зашарил по карманам кожана, частью уже дырявым, скопившим на дне осадок неопределенной трухи. Машинально вынул мешающий пистолет. На периферии зрения произошла кратковременная суматоха. Он все-таки спрятал волыну: Бабки, бабки: Может, завалялось? Хрен там. О, а это что? Один сантим. Почернел весь, по ничтожности диаметра только и можно распознать достоинство. Ровно cантим. Определенно знак свыше. А теперь внимание! Вуаля! Одним легким движением и парой слов несолидный посетитель, праздно припершийся в дорогой магазин ради сеанса потребительского онанизма, превращается в выгодного клиента. Гард стремительно меняет типовую позицию: <Чего надо?> на <Чего изволите-с?> Мочалка за прилавком светится так интенсивно, что сомнений не остается: вот она, беззаветная влюбленность с первого взгляда, вот она, истинная страсть, true romance! Впечатление от живых денег напрочь опровергает впечатление от того, что их символизирует - прикида, выражения лица. По отношению к бабкам это абстракция второго рода. Правда, бабки тоже абстракция и символ - такого забубенного рода абстракция, что уже не очень понятно, символ чего. Суррогат некоей ценности, на который обслуживающий персонал сейчас меняет суррогат своей любезности. А повод для этого - третий суррогат. Суррогат вкусового удовольствия. В суррогатную сущности купленного Вадим вник, толкнув ногой напутственно дзынькнувшую бдительными колокольчиками стеклянную дверь магазина, поддев клыком и сорвав облегающую горлышко бумагу, вынув пробку и хлебнув прямо из бутылки. Наикрутейший скотч за полсотни баксов ноль семь явственно и узнаваемо отдавал жженой резиной. Именно так - горелой изоляцией, как воняет иногда в трамвае: Это было безусловное говно, но говенная сущность продукта нимало не волновала ни производителя, ни потребителя - тут, как и везде, шел чистой воды обмен понтами. Он еще только начал все это обдумывать, а виски уже рванул под нёбом бомбой-самоделкой грамотных городских партизан, подлым устройством, нашпигованным обрезками гвоздей - направленная взрывная волна ударила вверх и, пройдя носоглотку, начисто сметя скопившийся там необязательный обонятнельный хлам, прицельно накрыла мозг, и каждый острый обрезок с бешеным ускорением воткнулся в свою клетку коры. Нет, не разил <Лагавулин> резиной и не был говном. Он, если честно, и бухлом-то не был, алкогольным напитком - вообще напитком: потому как не тёк в пищевод и не падал камешком вниз, в желудок, а непосредственно на языке прекращал бытие в виде физической субстанции, устремляясь не в мозг даже - в СОЗНАНИЕ бесконечным рядом чисто эфирных эманаций: терпкостью, ворсистой густотой, слоистым ароматом, томной темнотой дубовой древесины, продуваемым простором вересковых пустошей, источенностью меловых скал, промозглой студёностью морской соли. И разница во вкусе между Islay Single Malt и стандартно-голимой местной водочкой с вводящим в заблуждение названием Moskovskaja много превосходила разницу между ними в цене. Нет - в данном случае бабки выступали в своей изначальной функции: эквивалента физиологического кайфа. Другое дело (подхлестнутые ветрами Северного моря, мысли Вадима развили недурную скорость), что есть виски за двадцать шесть латов - а есть за двести двадцать шесть. А есть и за две тысячи. Может, даже за двадцать две бывает. И не пытайтесь меня убедить, что тот, что за двести, в десять раз ВКУСНЕЕ того, что я варварски прихлебываю из горла сейчас. Это уже, братцы, понты из разряда гнилых. Вадим приложился к <Лагавулину>, принципиально не интересуясь наличием/отсутствием транспорта, пересек улицу на красный. Сигнальте, сигнальте, уроды:"